--Знаю, что вы родились и встали на коньки в Одессе. Расскажите о жизни в этом чудесном городе, вашем детстве и первых успехах в спорте.
В Одессе нечасто бывают холодные зимы, но водоёмы иногда замерзают. Однажды мы ехали на машине, и я увидел, как люди катаются на коньках. Одно дело по телевизору и совсем другое – вживую! У людей какие-то штуки на ногах, и они вроде как летают…Это произвело на меня такое сильное впечатление, что началась истерика. Я умолил родителей купить мне коньки. А через пару дней, увидев во дворе кусок замёрзшего асфальта (там стояла бочка с водой – вода разлилась и замёрзла), попросил деда прикрутить коньки и вышел кататься на этой лужице. Бабушка, быстро разглядев во мне задатки, воскликнула: "Смотрите, он поехал! По-моему, он уже фигурист!» Меня записали в секцию, и я стал довольно успешно кататься. Помню первое разочарование: мне было 6 лет, я плохо сделал «волчок» и занял третье место. Тогда я понял, что хочу быть только первым.
У меня не очень получались прыжки, я еле-еле делал перекидной, ритбергер вообще не мог исполнить. Стало ясно, что надо идти в танцы. Буквально через полгода после начала занятий с партнёршей Еленой Крыкановой у нас появилась возможность участвовать в показательных выступлениях с самыми именитыми парами: Моисеевой-Миненковым, Линичук – Карпоносовым – это было в Одессе, где мы открывали второе отделение. Эти показательные – наш первый сумасшедший успех.
1982 год. В Одесский пятитысячный зал невозможно купить билет, вокруг дворца стоит конная милиция, все кричат: "У вас нет лишнего билетика?" - вот какой ажиотаж. В зале яблоку негде было упасть, люди стояли в проходах…У меня хранятся фото того времени, где мы с Леной танцуем «Полечку». Мы прокатались вместе 9 лет, выиграли три чемпионата мира среди юниоров – это достижение до сих пор никто не побил.
В 1982 году мы приехали в Москву, и я гордо объявил, что если в первом сезоне не попаду на чемпионат мира, то брошу фигурное катание, вернусь в Одессу и стану, как отец, моряком. Поставил себе очень высокую планку. Мы стали третьими на чемпионате Союза, но на мировое первенство послали четвёртую пару, так уж сложилось. Зато через год с первого раза выиграли чемпионат мира.
--Помните как вы встали в пару с Оксаной Грищук?

Помню, как она появилась у нас в группе. Со мной реально случился шок! Если Лариса Федоринова (моя вторая партнёрша), была классической фигуристкой, с правильными линиями, то Грищук – огонь на льду! У неё не было никаких линий – моталась из угла в угол, очень шустрая. Оксана до меня каталась в паре с Сашей Чичиковым и тоже стала чемпионкой мира среди юниоров.
У нас с ней была очень разная техника, так что пришлось трудно. Мы ехали в разные стороны, как лебедь, рак и щука. Встали в пару в августе 1989 года, а в сентябре на чемпионате страны хорошо себя показали и сразу вошли в сборную. Работали много – по три тренировки в день, шесть часов на льду. С ней мы установили своеобразный рекорд: каждый год на чемпионатах мира поднимались хотя бы на одну ступеньку выше. Сначала были пятыми, на следующий год, в 1992-м, обыграли итальянскую и венгерскую пары и стали четвёртыми. В 1993-м – уже вторыми. А ещё через год вернулись Торвилл и Дин, и мы у них выиграли. Душа была переполнена эмоциями! Я только сейчас стал понимать, что мы тогда сделали…
--Голова не закружилась от победы над такими соперниками?
Голова кружилась уже от того, что они возвращаются. Очень много было информации об этом – о том, что всем конец, - поэтому собраться с духом оказалось непросто. Они такие великие, а мы никто…Но всё равно, было очень приятно, ведь они мой идеал. Как они делали «Болеро» - революция! И неважно было, кто победит. Главное – поучаствовать, побороться. А когда выиграли, честно скажу, я чувствовал себя даже как-то неудобно…
--Вы с Оксаной выиграли две Олимпиады – Лиллехаммер-94 и Нагано-98. Этот рекорд в танцах на льду до сих пор никто не побил. Ощущаете свою исключительность?
Такое ощущение присутствует. Я помню, как подошёл к Александру Георгиевичу Горшкову и спросил, что мне делать. Он сказал: »Выживают сильнейшие. Когда ты на вершине, все хотят тебя скинуть. Если не будете реально выше других, вас сожрут. Достаточно малейшего промаха». Я это запомнил.
В 1991 году у меня была операция на колене, после неё я выступал на Олимпиаде в Альбервилле, где мы заняли четвёртое место. Мог тренироваться всего два часа в день – через час начинались дикие боли в колене. Честно говоря, хотел заканчивать со спортом. С детства мечтал стать олимпийским чемпионом и достиг цели. Что дальше? А дальше всё очень сложно, потому что популярности особой не было. Нас считали молодыми выскочками, и это было обидно.. Наша победа многим казалась несправедливой. Хотелось доказать, что мы шли к этому всю жизнь и на тот момент действительно были сильнее. И второе: мы были нищими, без копейки за душой. Занимали денег у своей же Федерации, чтобы поставить программу. Помню, летели в самолёте с Серёжей Гриньковым, и я ему сказал, что хочу заканчивать со спортом. «Ну и дурак, - ответил он. – Ты хоть и чемпион, но кто тебя знает? Тебе в туре три копейки заплатят, потому что ты новый. Ещё четыре года прокатайся – придёт популярность, тогда и заработать сможешь.! И мы приняли решение выступать до следующей Олимпиады – да не просто кататься, а пахать.. Решили всех сокрушить и выиграть ещё одни Олимпийские игры. Но всё получилось не так, как хотелось: моё колено стало буквально разваливаться. Как и отношения с Оксаной.
---Всем известно о сложном характере Оксаны. Как вы уживались на льду – два совершенно разных человека?
Я об этом много думал и пришёл к такому выводу: если на льду сходятся два одинаковых характера, ничего не получается. И наоборот. Моё спокойствие и её вспыльчивость давали некий баланс. Единственное, о чём сожалею – о том, что мы с Оксаной не были друзьями Не получалось. Во время сезона у неё включалось желание победы, да так, что буквально ехала крыша. Она сметала всё на своём пути. В конце сезона мы обнимались, и она говорила: «Извини, что я такая». Когда получали очередную золотую медаль чемпионата мира просила: «Потерпи ещё. » А я думал: почему мы не можем в сезоне вот так разговаривать – нормально, как люди?
Кода два человека работают вместе, они должны найти общий знаменатель. Оксана же всегда стояла на своём: »Это лучше. Это хуже. Я хочу только так!» Случалось всё, скандалы, истерики, кидание коньками…Она убегала с тренировок, не подходила к телефону, ей всюду мерещились шпионы и т.д. Татьяна Анатольевна Тарасова до сих пор помнит, как Оксана подбегала к ней после тренировки, хватала за шубу, трясла и кричала: »Ну, мы выиграем или не выиграем?» Татьяна Анатольевна говорила:»Если будешь вовремя приходить на тренировки, мы попытаемся выиграть», а та снова трясла и кричала:»Ну, мы выиграем или не выиграем?»
Друзья в Голливуде пытались её раскрутить, и она вообразила себя второй Мэрилин Монро. Её это так закрутило, что и к фигурному катанию стала относиться как к платформе для покорения Голливуда. Эмоции кидали её – во все стороны, в голове была каша – Оксану просто рвало на части. Она не знала, как с собой совладать. Постоянно была в слезах и истерике. Сейчас это воспринимается как карикатура, комедия, но тогда нам так не казалось. Я ходил буквально зелёного цвета. Думал, что либо сойду с ума, либо с ней что-нибудь сделаю. Помню, я вызвал в Америку своих родителей – больше не мог в этом ужасе находиться, у меня тоже могла съехать крыша. Отец сказал: «Побеждает тот, кто умеет ждать. Научись терпеть и твоё время придёт.» И я терпел, но когда мы выиграли вторую Олимпиаду, то сразу расстались.
В 2006 году мы встретились с Оксаной в Москве в шоу «Танцы на льду», прокатались вместе, и у нас случилось откровение. Оксана говорит: « Да, я понимаю. Меня тогда разрывало, у меня крыша ехала. Но вы-то что с Татьяной Анатольевной, не могли меня остановить?» Она всё поняла, мы расстались друзьями. Сделали несколько замечательных шоу. А эта вся история – наших с Оксаной медалей – оставалась для меня неоконченной книгой, потому что мы тогда расстались нехорошо. В 1998 году я решил распрощаться со спортом.
---И тут появилась Майя Усова. Какова её роль в вашей жизни? Известно, что в своё время вы катались с Татьяной Навкой, Оксана каталась с Александром Жулиным, вы с Майей…При этом кипели нешуточные личные страсти. Расскажите, как это было?
Мы с Майей буквально друг друга нашли. У неё была примерно была такая же ситуация с Сашей Жулиным, даже хуже, потому что они муж и жена. Пара реально погибала. Я тоже погибал, понимая, что кататься в профессиональном спорте с Оксаной уже не смогу. Я выбрал себе в партнёрши Майю, и мы провели 5 самых лучших моих лет в фигурном катании. Майя даже спокойнее, чем я! «Попробуем так?» - «Да».- «Может перевернёмся вниз головой?» -«Почему нет?»-«А может так?»- «Давай.» Я всю жизнь мечтал так работать.
Перепитии были разные, но роман случился только у Оксаны с Сашей. Мы же начали кататься с Майей потому, что хотели насладиться комфортными отношения. Она была настолько покладистой, что я однажды даже крикнул: «Ты можешь хоть раз сказать «нет»?» Сегодня, если мы встречаемся, то вспоминаем это со смехом.
Я почувствовал кайф катания. С Оксаной на лёд даже смотреть не мог, а с Майей опять полюбил его. Мы во всём с ней совпадали и абсолютно не уставали, потому что дружили – ходили вместе в кино. Гуляли по городу. Мы и сейчас ней дружим. Как всё-таки важна совместимость людей! Когда катался с Оксаной, я не понимал, что еду вместе с ней- мы были единым целым. Но мы абсолютно разные люди и совмещались только на льду, в жизни не переносили друг друга.
---Когда вы ушли из спорта, было трудно адаптироваться к обычной жизни?
Поначалу я боялся. Вот же мои медали, я чемпион! Но когда всё закончилось, совсем потерялся… Первые два года было очень тяжело, я думал, что жизнь кончилась – настолько раньше она казалась насыщенной, яркой, как фейерверк, и вдруг – пустота. Мы можем работать только тренерами. Этот вопрос тогда ясно встал передо мной: смогу ли я тренировать? Помогать кому-то мне всегда нравилось, но сомнений было больше, чем уверенности.
---Но всё же тренером вы стали, у вас получилось. Когда вы испытали радость от работы и кто внушил уверенность, что это ваше дело жизни?
После Олимпиады в Солт-Лейк-Сити Майя сказала, что ей неохота больше кататься, и я остался у разбитого корыта. Понял, что надо всё начинать с нуля – в голове была жуть. В тот момент ко мне обратилась израильская федерация – попросила помочь Гале Чейт с Сергеем Сахновским (они и раньше приезжали на консультации). Я согласился. И вскоре стал их тренером. Было интересно, но непонятно. Помню, Татьяна Анатольевна тогда сказала мне: «Начал? Хорошо, давай. Но знай: ты по-настоящему поймёшь, что такое тренер, только лет через десять». Я удивился: как десять лет?! И когда стал работать у неё помощником, понял, что ничего не умею…
Прошло 8 лет, и я вижу, как была права Тарасова: только-только начинаю доходить до чего-то. Надо чувствовать, что сказать спортсмену, а что, может быть, не сказать, - это появляется с годами. Я счастлив, что два года провёл с Татьяной Анатольевной плечом к плечу. И многому у неё научился. Я стал ощущать приступы счастья, когда видел, что получается…
Мне удалось поработать с такими великими спортсменами, как Шизука Аракава и Дайсукэ Такахаси. С Дайсукэ мы много трудились над техникой. Он никогда не задавал много вопросов – зачем, почему. Просто учился. Не говорил, что не сможет сделать что-то, - шёл и пробовал. Он уникальный мальчик и неслучайно стал чемпионом мира. Работал я и с Жубером. И со временем понял: первым становятся не случайно.
--Вы сейчас успешно работаете с англичанами – братом и сестрой Керр. Как вы их открыли?
Это получилось случайно. Английская федерация пригласила меня на семинар. Керров хотели кому-то отдавать – посчитали, что их всему научил их тренер и надо идти дальше. Там-то мне и предложили помочь им. Я сказал: »С удовольствием, мне нравятся эти интересные ребята». Это был 2006 год, и мы начали работать у меня на катке в Америке. Так до сих пор и сотрудничаем. Они живут здесь, они трудоспособные, никогда не останавливаются – приходят на лёд и могут весь день кататься, не жалуясь на усталость. Керры уникальные ребята и своим трудом добились немалого. У них есть яркая индивидуальность. Одно время им не хватало техники и мы много работали над этим. С ними мы ещё годик поработаем, но до Олимпиады 2014 Керры не останутся, потому что им уже 31 год. Сейчас британская федерация попросила меня тренировать вторую их пару, и с ними я поеду на Олимпиаду в Сочи.
Есть один минус: я бы очень хотел работать с хорошими русскими ребятами. Но я живу далеко от России – девять часов полёта. И ещё – здесь всё дорого, надо снимать квартиры, за всё платить, а спонсоров в фигурном катании обычно нет. Проблема в этом. Если бы Америка была поближе к России! (смеётся)
-------О вас говорили, что вы – уникальный партнёр, на глубинном уровне чувствующий того, кто рядом. Быть идеальным партнёром можно научиться?
Думаю, это врождённое. Прежде всего у меня есть чувство музыки и полная раскрепощённость.. Всё, что чувствую, стараюсь передать телом, движением. Я помню, ещё в детстве нам давали задания на импровизацию. Все, кроме меня, стояли по углам. Я же никогда не стеснялся на льду – не понимал, почему другие дети хихикают. Хотя в жизни очень стеснительный человек. Мой первый тренер Борис Рублёв учил: «Нужно забыть о себе и преподнести партнёршу. Потому что на неё смотрят все. Делай так, чтобы ей было удобно, а ты сам оставался в тени. Женщина на льду должна светиться»
---Как вы думаете, на чём должны строиться отношения между партнёрами – на чувстве любви, дружбы, уважения?
На льду романтические отношения могут мешать результату. Чувство собственности рождает ссоры. Думаю, для работы идеальна дружба, когда у каждого партнёра своя семья. Тогда они действительно уважают друг друга, и после работы можно вместе пойти в кино. Когда катаются, например, брат с сестрой – это тоже неплохо. Что бы ни случилось, они одна семья и всегда помогут друг другу. У меня в этом смысле интересно получилось: я работал с братом и сестрой Зарецки, потом появились Керры, а сейчас у меня есть маленькие дети – близнецы! Они так помогают друг другу, что диву даёшься, - приходят домой, вместе с родителями что-то обсуждают..Отношения на льду вообще очень сложно объяснить и показать.
---Как вы считаете., для супругов лучше заниматься одним делом или иметь каждому свой мир? Ведь ваша первая жена, Мария Аниканова, тоже была фигуристкой, но выбрала театр.
Лучше, когда у каждого совё дело, в разных областях, тогда можно, придя домой, рассказать что-то интересное. Главное, понимать и чувствовать того, кто рядом. Маша хорошо знает фигурное катание. Но я, к сожалению, не очень хорошо знаю её сферу деятельности – к театру отношусь спокойно, он у меня на втором месте после кино. Может, потому у нас и жизнь совместная не получилась. Сейчас Маша вышла замуж за актёра и абсолютно счастлива, я рад, что у неё всё сложилось.
---А чем вас привлекает кино?
Кино я просто обожаю! Киноискусство для меня – всё, ведь тренерская работа сродни режиссёрской. Но если мы втроём должны создать четырёхминутный спектакль, то в кино задействована армия людей, и при этом нужно всё грамотно сделать – придумать, организовать, показать. Чтобы потом тебя ещё и критиковали. Режиссура в кино – это апофеоз!

---Из чего ещё состоит ваша жизнь? Знаю, что вы любите автогонки, авиацию.
Да, с 2004 года я фанат «Формулы-1». Вы можете по этой теме задать любой вопрос – отвечу на всё. Я живу этим, не могу дождаться соревнований. Всё записываю и потом отсматриваю: квалификацию, гонки – всё!
--Сами-то гоняете?
Ещё как! На картинге в основном. И здесь, где я живу, проходят гонки, и в Шотландии, куда езжу к Керрам (причём трасса там расположена прямо рядом с катком). Мы проходим аккредитацию и участвуем. Джон и Шиннед – тоже большие гонщики. Они меня даже обыграли однажды. Я сказал: «Так дело не пойдёт» , на следующий день утром взял у них несколько уроков – и победил. Я же хочу быть не третьим, не вторым – только первым! Хотя мне третье место нравится больше, нежели второе: быть вторым очень обидно! Так близко к первому, но не первый…
А ещё я обожаю авиацию, хожу на все авиашоу. Это замечательное зрелище! Я и сам пытался летать, даже сдал на права пилота. На моём счету уже пять полётов! В том числе на самолёте «Сирос» - Р-22. Это один из самых дорогих и быстрых самолётов, такой купила себе Анджелина Джоли. У меня есть знакомый, который разрешил на нём полетать.
--Вы человек экстрима?
Да. Когда у меня соответствующее настроение, мне обязательно нужно сделать что-то экстремальное. Например, помчаться на сумасшедшей скорости. Ещё я не могу без неба и воды. Мне очень нравится Калифорния. Приезжайте в Санта-Монику – там такая красота! Это не передать – океан, побережье…И чистота. Вы не увидите ни одной спички на асфальте. Хотя плавать в океане небезопасно – много акул. Далеко не заплывёшь, и страшно, если честно. Но это ощущение, когда волна тебя подхватывает, и ты можешь на ней проплыть 20-30 метров, скорость, экстрим – это потрясающе.
---У вас, знаю, есть ещё одно увлечение – гольф…
Меня познакомили с гольфом году в 1996-1997-м. Все русские тогда смотрели его, а я говорил: «Что вы ерундой занимаетесь? Палочка, луночка – это несерьёзно». А мне фанаты гольфа говорили «Приходите завтра в 7 утра и посмотрите». Я решил, что не сумасшедший – встать в шесть утра в свой выходной во время тура, но они уговорили меня поехать. С тех пор с гольфом не расстаюсь. Я видел, как чемпион мира в одиночном катании Тод Элдридж (он самый спокойный человек на свете, один из лучших игроков в гольф среди фигуристов) ломает клюшку стоимостью пятьсот долларов об землю – со злости! Кажется, это самый скучный вид спорта, но эмоции – запредельные! У тебя есть только один шанс, и если допускаешь ошибку, то всё рушится….Иногда я беру клюшку и играю один. Полностью отключаюсь от жизни – на два-три часа меня просто нет. Есть игра, есть задача, есть прекрасная погода, сумасшедшей красоты поле, и я должен показать результат.
----И всё-таки мне кажется, что вы больше реалист, нежели романтик.
Абсолютно. Надо жить здесь, на земле, и радоваться жизни. Просыпаешься – и видишь солнце, и улыбаешься, и всё у тебя хорошо. Страдание и нытьё я не переношу. Не могу находиться с людьми, у которых всё плохо. Я говорю: » Руки-ноги есть, голова есть, есть что поесть, есть на чём ездить – ура!» Это, наверное, во мне оттого, что я по Зодиаку – Лев, солнечный знак, и всё время должен быть в хорошем настроении. Это не всегда получается. Но надо стараться улыбаться всем и самой жизни.
--Вы во всём стремитесь быть лидером. А как в семейной жизни? Когда-то вы рассказывали, что встретили, наконец, свою половину - чудесную американку. У вас сложилось?
Жанин - это находка моей жизни. Красивая и умная женщина. Мы уже десять лет вместе, и, что очень важно в наших отношениях, она мой лучший друг и может разделить со мной всё - и горечь неудач и радость поражений. Что касается лидерства - в семье я немного другой, уступаю своей половине. Жизнь одна, и тратить её на какие-то ссоры и выяснения - это неправильно. Считаю, что в семье всегда нужно найти какой-то баланс, чтобы не напрягать другого человека. Как в спорте - тренеры учили меня кататься так, чтобы партнёрше было удобно. Так же должно быть и в жизни.
----То, что вы счастливый человек, - это очевидно. А кому в жизни вы сами подарили счастье?
В первую очередь – своим родителям. Я их забрал к себе в Америку, и, по-моему, они здесь счастливы: живут в хорошем доме, ездят на хорошей машине, отдыхают на океане. Я маме когда-то сказал: «Бросай работу, выходи на пенсию, будешь сидеть в шезлонге возле океана и наслаждаться жизнью». Так и получилось. А ещё мне кажется мы дарили счастье зрителям. Люди до сих пор присылают письма, говорят слова благодарности, сделали наш сайт в Интернете – это очень приятно. Когда видишь, что тебя не забыли, - это здорово! Счастье я дарю и своим ученикам: если видишь, что ученики делают то, что ты хочешь, да ещё и медали получают, то это невероятные ощущения. Когда я вижу, как горят их глаза, - даже маленьких детей – испытываю восторг! Научить кого-то и видеть, как они радуются, - это непередаваемо, и в этом кайф!