Даже не имея прямого наставника, вы ведь всё равно учитесь у других тренеров? Что-то используете в своей работе, а что-то, наоборот, категорически исключаете?

Я работал с такими великими тренерами, как Наталья Дубова, Наталья Линичук и Татьяна Тарасова. Пройдя через такую школу, можно проанализировать и взвесить, что хорошо, а что – плохо. Это три магната фигурного катания. Дубова – это всегда была техника. Линичук – и техника, и артистизм. А Татьяна Анатольевна Тарасова – это всё вместе плюс умение довести спортсменов до максимального пика в нужный момент, когда они выигрывают Олимпийские игры. И такое попадание в десятку – это главное, чему нужно учиться.

Бывают моменты, когда мы вроде бы всё знаем, но подвести спортсмена, почувствовать, что ему надо именно в этот момент… Может, ему достаточно тренироваться, и лучше отпустить его отдыхать. Это самое сложное. И это, что я почерпнул у Татьяны Анатольевны, работая вместе с ней два года. Мне повезло, что я не только катался у других наставников, но тренировал вместе с ними, стоя плечом к плечу. Это уже совсем другая, уникальная школа.

Но ведь наверняка есть моменты, которые вы не приемлете в своей работе? Накричать на спортсмена, выгнать со льда…

Новые технологии, Интернет насколько всё изменили! Молодые ребята в каких-то вещах знают больше, чем мы. В методиках тренировок тоже всё по-другому. В советской школе было принято всё делать из-под палки. Сегодня фигуристы всё знают и понимают сами. Кричать уже ни на кого не нужно, разве только для того, чтобы как-то «разбудить» спортсмена. Если он не то, чтобы не понимает, не хочет делать, пожалуйста, есть дверь, через которую можно уйти и больше не возвращаться. Системы из-под палки уже почти ни у кого нет. Она, как мне кажется, больше не работает. У себя я её убрал совершенно.

Есть дисциплина, построенная на уважении. Спортсмены должны меня уважать за то, что я им даю, что провожу время с ними, а не с кем-то другим. Они должны понимать, что я делаю это именно для них. Важно, чтобы они почувствовали, что я их друг, в трудный момент смогу стать за них стеной. Но при этом надо соблюдать небольшую дистанцию, нельзя входить в панибратство. Необходимо, чтобы они знали, что я могу и обнять, а могу и прикрикнуть, чтобы немного побаивались. Это очень тонкий тренерский момент, который поначалу не совсем получался.

А какие козыри есть у Евгения Платова, по его же собственному мнению, за счёт которых он выигрывает даже у тренеров, которые буквально штампуют чемпионов мира и Олимпийских игр?

Если бы ещё выигрывать на самом деле… Но у меня фигуристы совсем молодые. О козырях сложно сказать, это решать вам. Я всегда очень критически отношусь к тому, что делаю. Так было когда я катался, так осталось, когда начал тренировать. Не скажу, что совсем скромничаю, но и восхвалять себя не люблю. Но если у меня есть плюс, то это то, что я ещё сам могу стоять на коньках и показывать какие-то вещи. Не всё! С новыми правилами уже не всё. Но показать линии, позы, руки я могу. Хотя стараюсь даже это уже не делать: когда показываю и достаточно красиво, ученики расстраиваются из-за того, что не могут повторить. Мол, я уже не катаюсь, а делаю, а у них не получается. Но глядя на те технические элементы, которые они делают, скажу, что не хотел бы возвращаться. Если бы стал лет на 20 моложе, мог вернуться и выйти на старт – не согласился бы.

Настолько возросла травмоопасность?

Кататься стало намного сложнее. На дорожках колени просто отваливаются. А все эти вращения, твизлы! У девочек прогибы в спине влекут за собой много травм. Бывает, что девочки лезвиями от коньков подрезают себе волосы. Мы называем это движение «hair cut». А сколько раз резали руки! Даже на твизлах – взялся рукой за лезвие, и уже могут быть раны. У меня с этими новыми правилами всегда с собой аптечка со специальными пластырями, антибактериальным кремом. Режемся, тут же заматываем. На тренировках пальцы часто сразу заклеиваем пластырем, как Майкл Джексон.

«МУРАШКИ» НЕИЗВЕСТНОСТИ

Бывает, что боитесь перед постановкой программы? Страх из-за возможного отсутствия идеи или неизвестности результата?

Боитесь?! У любого хореографа или тренера, ответственного за пару, в это время такие штуки в животе происходят, будто мы первый экзамен сдаём! Никогда не знаешь, получится хорошо или нет. Мы практически начинаем новый сезон, и уже такое предвещание мурашек по телу! Что делать, как? Воспримут ли это, будет ли этот элемент работать? Я обожаю этот процесс! Он настолько трепетный и неизвестный… Ты как перед бездной – прыгаешь туда и не знаешь, будет ли там вода или ты разобьёшься о скалы. Сколько было примеров, когда приходилось всё менять по ходу сезона. Тебе кажется, ты выбрал гениальную музыку, а она не работает. А иногда берёшь что-то непонятное, и это воспринимается на «ура». Не угадаешь.

А когда брали Muse для Шинейд и Джона Керр первый раз…

…было страшно. Второй раз были более или менее уверены, ведь это уже срабатывало.

Работу с Шинейд и Джоном усложняло то, что они брат и сестра. Любовь-морковь им не поставишь. Muse мне посоветовала перформанс-директор из английской федерации. У меня в списке iPod около шести тысяч песен, но этой группы не оказалось. Когда послушал эту вещь, она меня так заворожила. Поспешил рассказать ребятам, но они эту группу уже знали. Они ведь британцы.

«Ruled by Secrecy» мы сначала рассматривали как композицию для показательного танца. Каждую тренировку заканчивали под эту музыку, и она нам не надоедала. Мы настолько ею прониклись и она нам так понравилась, что решили попробовать сделать произвольный танец. Волновались жутко, но получилось. Это была моя любимая программа.

Иногда позволяете вмешаться в процесс постановки программ другим людям?

Я люблю сам ставить, но при этом открыт для других. С последней программой Шинейд и Джона помогал Пётр Чернышёв. Меня ребята сами спросили, не буду ли я против, если они его пригласят. Петя ведь мой друг, и я с удовольствием согласился. Он у нас такой художник, обязательно внесёт что-нибудь новое. Идея и всё начало были его. Мы только немного добавляли и переставляли. Жаль, что они не смогли выступить с ней на чемпионате мира.

Психологически очень тяжело, когда всё ложится на твои плечи, когда ты сам должен всё делать, ставить программы… Когда кто-то помогает, уже легче. Для англичан Пенни Кумз и Николаса Баклэнда программы делал в основном Филип Эскью. Я только немного менял, полировал. Филип неоднократно становился чемпионом Англии. Он женился на маме Пенни и они живут вместе. Теперь он не только её отчим, но ещё и хореограф.

НА ТЕХНИКЕ ПЛАТОВА

Джон с Шинейд всегда были безумно любимы зрителями, но судьи всегда жадничали с оценками. Для вас всё же важнее результат в виде медали или то удовольствие и удовлетворение, которое спортсмены испытывают, работая с вами?

Удовольствие – это шикарно, замечательно и приятно! Но у нас всё-таки спорт. Нельзя говорить, что Шинейд и Джона судьи не воспринимали или не любили. Просто по началу, когда я их взял, были очень большие недоработки в плане линий и точности движений. Они уже были состоявшимися спортсменами, и понадобилось около трёх лет, чтобы исправить эту кашу. Вы знали, что они практически сами дошли до десятки чемпионата мира? У них был тренер, Джоан Слэйтер. Мы ласково называли её «бабушка». Ей больше 70 лет. Понимаете, когда человек уже в возрасте, необходимо какое-то новое веяние, надо брать хореографа. Они этого не делали. Кроме того, Джоан жила в Уэльсе, а Шинейд и Джон – в Шотландии. На машине дорога занимала пять-шесть часов. Они приезжали на пару дней, тренер их корректировала и они возвращались обратно. Неделю-две работали сами. Родители снимали всё на камеру. Так и тренировались.

Когда они поняли, что эта система не работает, федерация Великобритании обратилась ко мне с предложением поработать с Шинейд и Джоном. Я с радостью согласился. А когда приехал в Англию на семинар помочь их федерации и спросил у Джоан, где ребята, она не знала. У нас такого вообще не может быть. Я даже сейчас знаю, где они и что делают. Тренер должен всё знать про своих спортсменов, но вместе с тем давать им свободу.

Мы уже точно больше не увидим выступлений Шинейд и Джона?

В шоу они, конечно, будут кататься. Но Шинейд получила серьёзную травму, ей сделали операцию. Всё прошло успешно, сейчас она разрабатывает плечо. У них в июле должно было быть первое шоу, вроде бы в Японии.

Будете и дальше помогать им в постановке программ?

Если будет надо. Они будут свободными художниками. Джон мне тоже помогает. Когда Шинейд получила травму, я его посадил техническим специалистом. Дал бумажку и попросил следить за всем, что происходит на тренировке.

У нас шикарная обстановка на катке. Все фигуристы подрабатывают. Даже Отар и Пенни. Они ставят программы маленьким детям. Очень важно, что они пробуют себя в роли тренеров. В советское время такого не было. Мы только иногда немного помогали. Сейчас всё иначе, и они в восторге. Они понимают, как сложно быть тренером. Научить – это не так просто! Иногда ученика хочется убить, а этого нельзя показывать. Нужно просто улыбнуться.

К вам обращался украинец Павел Химич. Почему всё-таки не получилось работать вместе?

Он хороший парень с достаточно неплохой техникой. Что-то могло получиться. Но важно вовремя найти правильную партнёршу, чтобы они смотрелись вместе, чтобы у обоих получалось. Такой девочки не нашли, и Паша уехал искать свою судьбу в Англии. Но, возможно, он будет заниматься чем-то ещё.

А у вас ведь мог получиться замечательный союз. У него всегда было много интересных находок в выборе музыки, идеи программы и костюмов…

Он другой. Интересный. У него даже мышление немножко отличается, не такое, как у остальных ребят.

Но свою руку вы приложили не только к тренировкам танцоров, но и одиночников, не так ли?

Я сотрудничал с французом Брайяном Жубером. Японец Дайсуке Такахаши тоже катается на моей технике. Он тренировался у Татьяны Тарасовой как раз в то время, когда я с ней работал. Как-то Татьяна Анатольевна попросила меня что-то такое показать на льду, чтобы он не смог повторить. Я начал выкаблучиваться. Такахаши посмотрел и пошёл делать дорожку. Серпантин, как сейчас помню. Мы всё это снимали. Он выходит – и падает. Потом поднимается, бежит дальше и снова падает. За дорожку упал три раза, но всё делал, не останавливался. Я тогда сказал Татьяне Анатольевне, что если Такахаши будет прыгать четверной, то станет чемпионом мира. Он делает всё, что говорят, не спрашивая, зачем, не сетуя на усталость. Он как машина. Жаль только, что в Москве на чемпионате мира отвёрточку забыл.

Разное случается…

Это точно. На чемпионате мира 1995 года у меня одновременно отвалилось два каблука на тренировке. А на следующее утро должен был быть произвольный танец. Я еду и не понимаю, почему не могу сделать свои па, почему меня болтает во все стороны. Потом как посмотрел... Один каблук вообще отлепился, а второй ещё держался на соплях. Меня тогда спас Джон Тёрнер, на всю жизнь его запомню. Он из Англии. Он взял мои коньки и поехал чинить. А это была суббота, всё закрыто. Он нашёл какой-то завод, длинные шурупы, болты. Насквозь просверлил мне изнутри ботинок, через конёк всё закрутил. Я прихожу часа за полтора до соревнований, а его всё нет. Думал, не судьба. Из-за травмы мы пропускали весь сезон, прям как канадцы Тесса Вирче и Скотт Мойр. Чемпионат мира был первым и единственным стартом. Но за полчаса до выступления Джон прибежал весь в поту, сам трясётся. Благодаря ему мы тогда и выступили.

КОНТРОЛЬ КАЧЕСТВА

А от вас часто уходят спортсмены?

Было несколько случаев. Но это было в ситуациях, в которых невозможно было остаться: когда теряли партнёра, больше не было финансовых средств или по желанию федерации. Но ни разу не было такого, чтобы со мной ссорились люди, портили взаимоотношения и теряли контакт. Практически никто не уходил по своей воле. Но даже когда у меня забирали пару, было очень обидно. Такое ощущение, будто от меня что-то отрывали. Ты работаешь со спортсменами каждый день с утра до ночи, их видишь больше, чем своих жену и родителей – и потом этот кусочек отрывают. Особенно тяжело, если были хорошие отношения.

Ещё одна ваша отличительная черта — совсем небольшая группа.

Мне не раз говорили о том, что я занимаюсь ерундой. Говорили, что нужно открыть школу, набрать людей, чтобы было много пар. Это ведь так здорово, и финансово прекрасно! Вот только мне это не нужно. Я получаю удовольствие от того, что у меня маленькая команда и я уделяю ей максимум внимания. В прошлом году у меня набралось шесть пар разного возраста. Ещё и Майя Усова, мой хореограф, уехала в Москву. Я остался один и понял, что не потяну. Это ужасно.

Сейчас у меня есть хореограф и четыре пары. Считаю, это предел. Может быть, в силу того, что я люблю работать исключительно на качество. Количество меня просто убивает. Ты и сам устаёшь, да ещё и понимаешь, какой конвейер у тебя получается. Другим это удаётся и очень неплохо. Но это не мой случай, я себя знаю. Не то, чтобы я не хотел переработать. Просто мне доставляет удовольствие, когда нормально отработаешь с тремя-четырьмя парами и потом идёшь отдыхать. И всё вроде бы как работает в качество.

А что вы думаете по поводу слухов о возможном запрете вернувшимся в Россию тренерам работать с иностранцами?

Первый раз об этом слышу. Но меня иногда убивает то, что у меня российский паспорт, я гражданин этой страны, но не работаю на неё. Я хочу помогать своей стране. Мне не наплевать на неё, хоть я и уехал в Америку. Когда у меня была парочка российских спортсменов, я получал наслаждение от того, что тренирую и говорю на родном языке. И было так здорово, что чемпионат мира в этом году принимала Москва. Меня ещё помнят, знают и, надеюсь, любят. Было много фанатов, которые подходили взять автографы, сфотографироваться. Практически невозможно было пройти. Я всё это очень люблю и ценю, и никогда не откажусь от этого. Но я выбрал для себя страну, где мне нравится жить. К сожалению, это не позволяет работать с русскими спортсменами. Для меня очень тяжело приехать к ним. Им далеко ко мне. Поэтому мы, работающие за границей, называем себя свободными художниками. Я могу тренировать любого спортсмена из любой страны, и это нормально и правильно. Нет запрета. Я сам себе режиссёр, сам себе художник. Но если бы я работал в Москве, не думаю, что взял бы иностранца. Мне бы совесть не позволила.

http://sport.glavred.info/article/2011/05/16/151334-6